- Регистрация
- 30 Ноя 2016
- Сообщения
- 1,382
- Предпочтения
- Опиаты
Уважаемые тор4ки, хочу представить вам рассказы своего хорошего Камчатского друга Лёни, с которым я к сожалению утерял контакты. Без родных и жилья, практически всё то время что мы общались, Лёня жил и работал на разных автомойках Петропавловска- Камчатского. Настоящий Камчатский кодеиновый джанки 
Лёня после рабочего дня вкидывал стандарт кодеина, догонялся транками и валялся читал различную маргинальную литературу, ну и много могу разных историй вспомнить, но топик не об этом.
Есть ещё у меня творчество знакомых торчков-графоманов, но именно у Лёни получились, как по мне, достаточно неплохие рассказы которые я и хотел бы вам заценить.
глава... Дорога Излишеств
Леня Рандомайзер
Собственный стаж дает мне право судить других. Громко? Да похуй! Для меня, как продавца, все-быдло и покупатели. А покупатели делятся на психонавтов и кайфожоров. Психонавты изучают себя изнутри. Кайфожоры проводят жизнь в поисках удовольствий. Но удовольствие- такая поганая материя, его всегда недостаточно. И жизнь кайфожора, рано или поздно, становится слепой гонкой за иллюзорным счастьем, до которого можно дотянуться рукой. Но я не знаю ни одного из тех, кто бы тянулся. Психонавт, напротив, понимает недосягаемость своего счастья и ищет причины этого. И у одного, и у другого день начинается со звонка мне и вопроса: «Есть чё?» Даже теперь, когда уже никто никого не ловит и ни от кого не бегает, вопрос остается прежним: «Есть чё?» Наверное, обычай или дурная привычка. И все. Время кормить их дерьмом. Неважно кто ты, не сложившийся философ, неудавшийся поэт, оригинал или быдло. У всех одна потребность. У всех один вопрос: «Есть чё?». «Дорога излишеств ведет в сад мудрости»,- говаривал Блэйк. Старый, холёный извращенец и мизантроп. Похоже, он ошибался, дорога излишеств ведет в сад отвратительной булимии.
Если хочешь быть удачным драгдилером, не употребляй то, что продаешь. Это закон. В жизни барыги и без того достаточно сложностей, опасности и врагов. Я часто жалел, что у меня всего пара глаз. Торчки постоянно пытаются выцыганить лишний колпак. Бандосы постоянно пытаются ставить на деньги. Если первых можно прикармливать бонусным дэцелом, то со вторыми лучше иметь дела без послаблений. Раз в месяц проплачивать работу и больше не видиться. Но персоной non grata ты останешься в любом случае. И если ты на это готов, вперед. Должен ведь кто-то этим заниматься. Смотрящего, которому проплачивал я, звали Костей. Щуплый, спокойный, просто, но со вкусом, одетый. Время не раз прошлось когтями по его небритым щекам. Он ни разу не пытался разжиться халявной полкой. Не подъебывал. Не наезжал. Не быковал. Но к себе под шкуру лезть тоже не давал. Он держал окружающих на расстоянии барабана, от чего казался несколько высокомерным. Это была профессиональная необходимость. Все это понимали. Таким, на мой взгляд, и должен быть смотрящий. Внушающий не страх, но уважение с первого взгляда на поседевшие виски. Деньги ему отдавать было не жалко, тем более что больше чем надо он никогда не брал. Размер проплаты зависел от размера партии и колебался от 10 до 25 процентов. Катана под водительским креслом напоминала о том, что с Костей шутки плохи несмотря на внешность мудрого дяди Васи из соседнего подъезда. Сам он говорил мало и не любил, когда при нем трепались ни о чем. Он не расписывал спьяну свои ходки. Не натирал уши собеседника обилием фени. Не то чтобы не любил попинать беззащитные тушки должников, но относился к этому без фанатизма. Он не употреблял, что было большой редкостью. Не осуждал употребляющих, что большой редкостью является и поныне. По его мнению, вера в бога и иконо-свечной фетиш были при входе в рай аусвайсом с пятью колотухами. А рай, ТАКОЙ вечный ломовой кайф, какого здесь ни у одного барыги не подымешь. Просто и доступно. Чем проще вера, тем легче верить. Всю жизнь на трезвяке, чтоб после смерти заторчать по-серьёзному. Через два года после нашего разговора о загробном он умер от рака, месяц не дожив до Великого Взрыва, развязавшего Великую Войну. Войну, которая отправила на посмертную сортировку большинство обитателей планеты. На Земле, с каждым днем, становилось все больше страданий и ужаса. По закону сохранения энергии, от этого где-то, наверняка, прибавилось счастья. Простого, настоящего, милого,понятного даже глупому бандосу, человеческого счастья. Такого, от которого тесно и щекотно в груди. От которого становится горько, но радостно. Его жаждешь и ждёшь, а обретая, очень боишься потерять. То, за которое бьешься насмерть, и размениваешь чужие жизни. Дороже его для человека нет, не было и не будет. Война оценила наши жизни по пятаку за большой пучок. Мне хочеться верить, что счастье наше стоит дороже наших никчёмных жизней.
глава... Аптечный Ковбоец
Леня Рандомайзер
Я всегда отличался способностью запоминать совершенно бесполезную информационную шелуху. И каждый новый вопрос: «Откуда ты знаешь?» предполагал продолжение: «Столько фигни…» Включая телевизор, я выбирал из всей медиа-поебени документальные каналы. Спасался, путешествовал, рушил, рождался, жил, погибал, рождался, снова умирал. Участвуя в этом псевдонаучном карнавале, наполнял свою жизнь чужими приключениями и придуманными воспоминаниями. Это совсем не значит, что я не поднимал от телека своей худой жопы. Конечно, я как все работал, грузчиком, продавцом, мойщиком, сторожем. Но утомительное однообразие работы, каждый день поощряемое мизерной подачкой, обесценивало убитое на нее время. Из тех людей, с кем я общался по работе, я не ценил и не уважал ни одного. Материальное вознаграждение за проёбаную жизнь через два часа после работы обнулялось. Точнее превращалось в четыре пачки терпинкода, бутылку дешёвого пива, половину курицы гриль и жгучую пожирающую душу досаду. Правительственные передряги на финансовом фронте касались меня, как никого в этом занюханном городе этой занюханной страны.
Впервые распробовав кодеин лет в пятнадцать, я уже не смог от него отказаться. Я резво потрошил домашние аптечки одноклассников, друзей, знакомых и не знакомых. Я рылся в поисках штырящих препаратов в медицинских и ветеринарных справочниках и энциклопедиях. Чаще всего это были какие-нибудь транквилизаторы : реладорм, радидорм, , реланиум, элениум, аминазин, сонапакс . Разнообразные «памы» : тазепам, мезопам, назепам, фенозепам, бензодиазепин.
Я и не подозревал, что кажущиеся такими здоровыми и приветливыми родители моих знакомых сидели на таких тяжелых транках, каких и в дурках не каждому дают. Я улыбался, когда кто-нибудь из этих латентных торчков начинал с умной рожей рассуждать о психическом здоровье молодёжи.
Деревенская жизнь, это как существование в индейской резервации. Сходить в аптеку и купить рыжиков почти не реально. Как хреновый конспиратор вырубаешь сраный лист. Потом надо придумывать новые варианты. Поэтому, найдя коду у знакомых, я ссался от радости. Я греб подчистую из закромов моих меценатов. Приходилось действовать тихо и быстро. Я подставлял их
на ****юли. Вынуждал их лепить отмазки. Но угрызений совести не чувствовал. Только озорную радость. Я воровал у них калики горстями, оставляя в аптечках только аспирин и таблетки от поноса. Золотым горохом среди всей фармы желтел «Глауцина Гидрохлорид». К тому времени уже года три снятый с продажи экстракт мачка, дарил незабываемые видения. Уже гораздо позже, столкнувшись с 2-ci, я отметил их некоторую схожесть. Прошло уже больше семнадцати лет. Детали растерялись, стёрлись подробности. Поэтому обойдусь без репортов. Некачественных и довольно общих.
Горстка деревенских торчков тусовалась одной компанией. Бухали, в отличие от остальных деревенских, строго раз в неделю. Нажирались в сопли чтоб пойти на дискотеку. Полабать пого под exploited. И уйти пить дальше. Наутро просыпались дома. Не похмеляясь, отлёживались до воскресенья. Старшие товарищи по случаю парили сало. Я же предпочитал не заморачиваться. По детству похуй что употреблять. Лишь бы штырило .
глава... Фармочилово
Леня Рандомайзер
"Индивидума нельзя ограничивать, с целью контроля, ПРИНУЖДАЯ его быть честным"
перефраз. Фрэнк Харрис "Бомба"(Екатеринбург"Ультра-Культура" 2005 93:19)
Сегодня шестнадцатое июня 2012-го года. Шестнадцать дней с введения запрета на кодеин. Банкует одна касса на весь город. Я живу купируя лирикой физику. Купируя лирикой психику. Купируя лирикой себя из этого «прекрасного» мира вечной нехватки чего- то нужного, ***вого, но от этого не менее дорогого мне вещества. Вы когда-нибудь пробовали жить без сердца? Когда пустота медленно, но верно, пожирает изнутри ваш побитый жизнью ливер. Когда хочется оторвать и выбросить, упрямо ноющие, от нехватки конечности. Министры принудительного здравоохранения. Исполнительные сявки наркоконтроля. Вы, конечно, не из тех, кто ездит в автобусах, вряд ли вы видели скрюченных пополам молодых девушек, разменявших недавно свой четвертак, и узнавших вдруг, что какой-то сытый пидор, обличённый железобетонной властью, посчитал, что он умнее всех тех, кого он брезгливо именует «наркоманы». Он посчитал, что имеет моральное и юридическое право отнять у нас то единственное неизменное, что составляло смысл наших паршивых жизней. Жизнь задыхающейся от опиоидного голода девушки, кому она интересна кроме неё самой? Весь мир бросил её подыхать в вонючем автобусе, потной, согнувшейся пополам от спазмов. Под брезгливыми взглядами безразличных пассажиров. Мир наступил ей на горло до блеска начищенным кованым сапогом. Хоть один сраный умник чувствует на себе ответственность за наши кумары. За наши купированные лирикой жизни.
А ведь мы тоже такие разные. Есть те, кто ворует на дозняк,а есть те, кто горбатится, чтоб после сраного дня купить крошку чистой радости и дзенского покоя. Есть те, кто ступает на этот путь в поисках острых ощущений. Или так противопоставляет себя серой обыденности жизни. Эти надолго не задерживаются. Побесятся, переломаются и живут дальше. Рассказывают друзьям, за кружкой пива, как это было страшно, колоть в свою драгоценную тушку всякую самоварную ***ню. Показывают пожжённые шнурки, забитые дорогими татухами дороги и прочие страсти. А есть те, кто торчками рождаются, торчками умирают. Их не меняет ни тюрьма, ни семья, ни дети. И после очередного ремисса, они плюхаются снова в этот омут по самые волосы. Они пыхтят, пытаясь найти на теле хоть один рабочий капилляр. Принимают такие невозможные асаны, что любой квалифицированный йог поперхнулся бы собственным локтем. Я прошёл стадию ковыряния тушки и венозных понтов относительно легко. После трёх дней бичухи решил просто жрать. Я променял таинство прихода на тихую безопасность. Единственный способ меня порешить, это заставить поссать в банку, а от этого я в праве отбрехаться. Да и при самом хреновом раскладе, я всего лишь отделаюсь штрафом. Согласитесь, это лучше, чем получать Уголовным Кодексом по тыкве и отвечать на риторические вопросы: «Где взял? Адрес барыги? Стаж?» Сдать барыгу, это низко, он ненавидим и любим, как хреновый отец. Я жру колёса, а ломает, как с гердоса. Смешно, правда?
Бросать бесполезно, я это понял, я это принял, и стало легко. Бросить торчать - это миф. Говорят, можно уехать на пару месяцев за город. Говорят, можно перекумарить на лирике. Здаться в наркуху. Пересесть на религиозную шнягу. Уехать в другой город. И так далее, далее, далее. Всё это мифы. Если ты нарк, то это жизнь. Возможно ***вая, но она твоя. Жизнь не выбирают, её живут такую, какая она есть. Нет, конечно можно залететь на длительный ремисс. Но когда нибудь снова. Когда нибудь опять. Опиаты. Опиаты. Опиаты.
Ну, уезжал я на полтора месяца в такую глушь, где в аптеке нет ни фига, кроме активированного угля. И что? Да я даже до дома не доехал, поскакал за кодивом. Пробовал на лирике перекумарить и в итоге сидел на ней, пока почки отваливаться не начали. Ведь желание подлечиться, это такое дело, что кайф будешь пытаться вырубить из чего угодно, нагоняя дозняки пока не вставит. Итог - лирику на хер, опять за опятами. Наркухи тоже не вариант с их капельницами и фиником. Нарколог не в состоянии вылечить торчка, потому, что не знает, что он лечит. С их представлениями о болезни вообще не понимаю, как больные там выживают. Один мой знакомый года за два успел побывать во всех наркухах Петропавловска. В государственных и частных. Учетных и анонимных. Платных и бесплатных. После таких экскурсий его достали из петли родители, которые, кстати, эти самые экскурсии и устроили. Он начал снова. С новой силой и азартом. Проторчал всё из квартиры кроме комбаря и гитары. Он ненавидит предков и не пускает их на порог.
Как то раз в горячке я умудрился позвонить в анонимную бросаловку. Пригласили потрещать. Здравствуй, - говорят, мы вот тут опиатчики системные с разных городов, все, такие, в завязке счастливые, ****ь, как Микки Маусы. Живём коммуной, работаем. Прошлое у каждого богатое воспоминаниями, ворьё, барыги, менты, статья 228 и всё такое. Как сон ***вый. Хи-хи- хи, Ха- ха-ха…
«Как кумариться предлагаете?»- спрашиваю.
Нууу, на пару недель мы тебя закроем, утром и вечером чтение Библии. Потом в другой город, ты же понимаешь, здесь точки, кореша, движуха, а там всё с чистого листа. Давай, говорят, решайся. Либо сейчас, либо никогда.
«Слыште, вы вот все такие серьёзные, системные, в завязке и что, не хочется двинуться?»- говорю.
Глаза попрятали, пальчики теребят, ногами шоркают. Понятно, думаю, что за шара. Видал таких. Утром поговорили, библию почитали, а вечером, после арбайтена двинулись без палива. Дырочку тонаком замазали, зенки закапали, Библию вечером почитали и в люлю. На *** мне лично не падало такое бросалово.
А по части другого города… Работал я как то на рынке, башмаки продавал. Рядом кореец на постой крутился. То у одних куртку продаст, то у других, и в депо галопом. Приходит спокойный, довольный. Снюхались мы с ним, заобщались , мутились вместе. Гердосником конченым оказался. Предки его из Казахстана на Камчатку к родственникам выслали, чтоб он их окончательно по миру не пустил. И он за год по миру пустил родственников. Чувак из тех пассажиров, что предпочитают спереть что нибудь и проторчать, чем честно зарабатывать себе на кайф. Ну да ладно, я уже давно никого не сужу. Жизнь отучила.
Смотрю я, короче, со своей колокольни и вижу, что единственный выход для Нас и для Вас - это заместительная терапия. Только вот для этого надо признать, что мы тоже люди, а это офигенно сложно. Ведь человек, это не только белковое тело, которое мораль убить не позволяет, а ещё и существо, которое возлюбить не в падлу, как себя самого. Будь то хоть прокаженный, хоть положительный, хоть торчок, с тушкой исколотой, как булавочный тапок. Предупреждая вопрос, отвечу: «Да, меня не спросили. Меня и таких, как я». Мы люди, выбравшие свой собственный путь. Не у всякого из Вас хватило бы мужества ступить на него, а пройти до конца смогли бы единицы. Вобщем, нечего из нас пугало делать, мы такие же люди, как Вы. Из кожи, волос, требухи, костей и грязи под ногтями. Со своим шкафом и скелетами в нём.
глава... Призрак Мичмана Кабанова
Леня Рандомайзер
Шурик давно советовал не париться и жить у него. Квартира, мол, вторая- хламовник нежилой. Небольшой ремонт, чуть мебели и можно жить. Я решил переезжать к нему, как можно скорее. Чтобы однажды не убить Макарона. Ремонта оказалось больше, чем я предполагал. Но закончил я его быстро. Хламовник превратился в «так себе» квартирку. И только в кухне, под грудой мусора, таилось что-то нехорошее. И таилось судя по запаху уже давно. Разобранная мебель, видеокассеты, аппаратура все было свалено в кухне. Сортировать нужное и ненужное хозяева не хотели. Я тем более. Заколотил дверь, замазал мастикой щели и забыл, что кухня есть. Но вонь, почему то, меньше не становилась и воняло явно из кухни. Неделями я мыл с хлоркой пол, но она только оттеняла трупный запах.
В конце месяца Шурика погнали из дома.
-Слышь этта, квартира двухкомнатная, давай вместе, ну, я там –здесь-то есть, ну…
Я конкретно офигел: он хозяин квартиры, а я за нее даже не плачу.
За очередной кружкой вечернего чая, или пива я наконец спросил:
-Слышь, Сань, а чо за вонь из кухни? Я, блин, все законопатил замазкой, забил дверь, один хер воняет.
-Да…Тут фигня случилась. Давно…Мичман жил. Повесился. По пьянке повесился. Ну он, типа, спился… С корабля погнали… Жена бросила… Ну как всегда. КабАнов фамилия, вот.
-Ну ***во, понятно. А чо воняет, я чет не втыкаю?
-Вот после него и воняет. Я тоже не втыкаю. И мама не втыкает, а квартиру взяла, уже воняло. Тут втыкай не втыкай, а воняет. Факт!
Шурик скорчил мудрую моську, поднял кверху указательный палец и громко пёрнул.
-Мистик вы, Шура, вонючий. Спать хочу, пошел. Спокойной, до завтра…
Мне снился здоровенный мужик в морской форме. Он грозил желтым от никотина пальцем и ворчал. Обещал покалечить за долги перед родиной. Низким голосом хрипло и невнятно матерился. Проснулся я испуганный и насквозь мокрый от пота. Голос в ушах медленно басил: «А как же родина- а- а?». Сухие губы мерзко отдавали солью. Мочевой пузырь капризно требовал туалета. Нацепив тапки я лениво побрел в сортир. Голос пропойцы- патриота гудел в голове. Пересекая зал я застыл от испуга. Дверь в кухню, с вечера заколоченная, была чуть приоткрыта. По периметру проем светился багряно-красным.
-Ёб… Твою… Не проснулся! - матюкнулся я в голос.
От страха я еле переставлял вялые ноги. Неверными шагами шел через зал в кухню. С каждым шагом ноги становились мягче. Теплело в паху. Гудело в башке. Я крался к двери забывая дышать. Знал- на трубе под потолком висит мужик. В облеванном тельнике и обосраных штанах. Натруженными ручищами пытается ухватить веревку. Беспокойный мертвяк, вываливший набок распухший язык. Раскаявшийся, злобный, напрочь безмозглый упырь. Я со всей дури пнул дверь, надеясь попасть мичману по мертвой тыкве. Зажмурился до боли в переносице.
-Ииинаааа-заревело в голове ***вой сиреной.
Я по очереди открыл глаза. Кухню освещал фотофонарь. В горе мебельного мусора сидел Шурик. Он мерно раскачивался в «домике» из хлама. В меня вцепились его испуганные глаза. Пальцы в панике сжали газовый баллон. В недрах мусорной пещеры магнитофон доедал Шевчука. Шурик быстро, но беззвучно шевелил губами.
-Оооо!..Иииннаа…-завопил магнитофон и снова замолк.
-Ты ****улся, Сань?! Я чуть не обгадился! -выдохнул я.
Я пошел на балкон покурить. За спиной инфернально ржал Шурик. В пол голоса общался с галюнами. Закончив с ними снова ржал. Мороз поочистил мысли. Поел. Поспал. Жизнь продолжалась.
глава... На Дороге
Леня Рандомайзер
Жизнь мне видится дорогой из сплошных перекрёстков. Кто-то двигается, другие стоят. Наблюдают с обочины за бесконечным движением. Терпеливо ждут своей очереди. Сигнала своего светофора. Или галопом перебегают на красный. Бывает успевают. Бывает нет. Катаются на чьих-то капотах. С короткими воплями. По всякому бывает. И можно хоть до усрачки стремиться вперед. Перебегать на красный или переходить на зелёный. Только на той стороне снова ждёт обочина. Точно такая же обочина.
Я залип на очередном перекрёстке. Лет на десять. Зачаровано затупил в двустороннюю возню. Без понта. Без смысла. Без особого желания куда-либо двигаться. Друзья зазывали меня «вперёд». В сомнительное светлое завтра. Враги толкали в спину, тянули за одёжу. Я, как вкопаный, стоял на одном месте. Смотрел в спины уходящих Вань, Греков, Жек и пр. пр. пр. Маслянисто блестел убитыми глазами. Посылал про себя на *** далеко идущие планы. Невъебенные, в своей красоте, перспективы. У меня БЫЛО законное право залипнуть. БЫЛА ежедневная программа-минимум: Заработал, Купил, Закинулся, Залип. Маленькое счастье после большого говёного дня.
Всё это не так уж и дико если разобраться. Ведь, если разобраться, всякая мразь мечтает о счастье; стремится к счастью; жопу себе за счастье рвёт. И другим, если возникнет в этом необходимость. Просто я свой кусочек счастья предпочитаю в розницу и ежедневно, а какой-нибудь хронический пахарь, оптом. Только вот я своё счастье мог поиметь при любом раскладе, а он имеет все шансы до счастья своего оптового не дожить. Так что, тут ещё поспорить можно чья позиция верней.
Вобщем , я стоял. Будущее, абсурдное и жалкое как мокрый одуванчик скалилось в мой кирпичный затылок...
глава... трип-репорты. осмысление беcсмысленного
Леня Рандомайзер
Каждый репорт я начинал бы словами: я сомневаюсь , было ли это на самом деле, или все - плод больного воображения, проекция разваливающейся на части личности, или тень осознающего себя «Я».
Нельзя ничего допустить с долей уверенности, хотя бы претендующей на истину. И все же, истина где-то рядом. Она сама, рождаясь, изменяет дальнейшие действия трипующего, дальнейшую жизнь его и судьбу. Не важно, истинна эта истина или ложна. Она несет кумулятивный заряд и только от трипующего зависит деструктивность или конструктивность этого заряда.
Истина в моем понимании находится за пределами вербального. Вообще за пределом структурного или хаотичного описания происходящего. Когда я пытался залезть на территорию истины в описании трипов, у меня, как правило, ничего не выходило. Единственные слова, которые объемлят лишь часть этого гиганского мира :«Я все понял». Но на самом деле они же значат: «Я все помнил»и они же : «Я все знаю» .Причем, сокращая фразу, смысл для трипующего не меняется : «Я все» ; «Я» ; «_» То есть смысла нет даже в этом словосочетании.
Любой по- настоящему сильный трип накладывает отпечаток на дальнейшую жизнь. НО жизнь предшествующая задает направление и интенсивность трипа. А также меняет соотношение вещества поступившего в организм извне и изменения сознания. В идеальном варианте безмедикаментозные трипы визионеров, экстазы религиозного и невротического характера, ретритные опыты и т.д. ,куда более показательны, чем искусственные изменения. Более надежны, памятны и практически полезны.
Абсолютная Истина как таковая не высказана до сих пор потому, что не может быть высказана в принципе.
Этот принцип как основа всего.
Истина не может быть описана, потому как описано может быть что либо имеющее смысл, а она НЕ-СМЫСЛ, на котором держаться все смыслы мира. Кто то называет это осмысление Богом , потому что с ясным осознанием НЕ-СМЫСЛА приходит ощущение Божественного.
Говоря что Бога нет, я подразумеваю его растворение в СМЫСЛАХ вещей. В моем случае этот Великий Бог Мелочей намного могущественнее и ближе строгого библейского деда. Вообще , наверно каждая эпоха по своему осознает и интерпретирует Бога, замыкая его как вещь в смысловом ее значении на саму себя.
Лёня после рабочего дня вкидывал стандарт кодеина, догонялся транками и валялся читал различную маргинальную литературу, ну и много могу разных историй вспомнить, но топик не об этом.Есть ещё у меня творчество знакомых торчков-графоманов, но именно у Лёни получились, как по мне, достаточно неплохие рассказы которые я и хотел бы вам заценить.
глава... Дорога Излишеств
Леня Рандомайзер
Собственный стаж дает мне право судить других. Громко? Да похуй! Для меня, как продавца, все-быдло и покупатели. А покупатели делятся на психонавтов и кайфожоров. Психонавты изучают себя изнутри. Кайфожоры проводят жизнь в поисках удовольствий. Но удовольствие- такая поганая материя, его всегда недостаточно. И жизнь кайфожора, рано или поздно, становится слепой гонкой за иллюзорным счастьем, до которого можно дотянуться рукой. Но я не знаю ни одного из тех, кто бы тянулся. Психонавт, напротив, понимает недосягаемость своего счастья и ищет причины этого. И у одного, и у другого день начинается со звонка мне и вопроса: «Есть чё?» Даже теперь, когда уже никто никого не ловит и ни от кого не бегает, вопрос остается прежним: «Есть чё?» Наверное, обычай или дурная привычка. И все. Время кормить их дерьмом. Неважно кто ты, не сложившийся философ, неудавшийся поэт, оригинал или быдло. У всех одна потребность. У всех один вопрос: «Есть чё?». «Дорога излишеств ведет в сад мудрости»,- говаривал Блэйк. Старый, холёный извращенец и мизантроп. Похоже, он ошибался, дорога излишеств ведет в сад отвратительной булимии.
Если хочешь быть удачным драгдилером, не употребляй то, что продаешь. Это закон. В жизни барыги и без того достаточно сложностей, опасности и врагов. Я часто жалел, что у меня всего пара глаз. Торчки постоянно пытаются выцыганить лишний колпак. Бандосы постоянно пытаются ставить на деньги. Если первых можно прикармливать бонусным дэцелом, то со вторыми лучше иметь дела без послаблений. Раз в месяц проплачивать работу и больше не видиться. Но персоной non grata ты останешься в любом случае. И если ты на это готов, вперед. Должен ведь кто-то этим заниматься. Смотрящего, которому проплачивал я, звали Костей. Щуплый, спокойный, просто, но со вкусом, одетый. Время не раз прошлось когтями по его небритым щекам. Он ни разу не пытался разжиться халявной полкой. Не подъебывал. Не наезжал. Не быковал. Но к себе под шкуру лезть тоже не давал. Он держал окружающих на расстоянии барабана, от чего казался несколько высокомерным. Это была профессиональная необходимость. Все это понимали. Таким, на мой взгляд, и должен быть смотрящий. Внушающий не страх, но уважение с первого взгляда на поседевшие виски. Деньги ему отдавать было не жалко, тем более что больше чем надо он никогда не брал. Размер проплаты зависел от размера партии и колебался от 10 до 25 процентов. Катана под водительским креслом напоминала о том, что с Костей шутки плохи несмотря на внешность мудрого дяди Васи из соседнего подъезда. Сам он говорил мало и не любил, когда при нем трепались ни о чем. Он не расписывал спьяну свои ходки. Не натирал уши собеседника обилием фени. Не то чтобы не любил попинать беззащитные тушки должников, но относился к этому без фанатизма. Он не употреблял, что было большой редкостью. Не осуждал употребляющих, что большой редкостью является и поныне. По его мнению, вера в бога и иконо-свечной фетиш были при входе в рай аусвайсом с пятью колотухами. А рай, ТАКОЙ вечный ломовой кайф, какого здесь ни у одного барыги не подымешь. Просто и доступно. Чем проще вера, тем легче верить. Всю жизнь на трезвяке, чтоб после смерти заторчать по-серьёзному. Через два года после нашего разговора о загробном он умер от рака, месяц не дожив до Великого Взрыва, развязавшего Великую Войну. Войну, которая отправила на посмертную сортировку большинство обитателей планеты. На Земле, с каждым днем, становилось все больше страданий и ужаса. По закону сохранения энергии, от этого где-то, наверняка, прибавилось счастья. Простого, настоящего, милого,понятного даже глупому бандосу, человеческого счастья. Такого, от которого тесно и щекотно в груди. От которого становится горько, но радостно. Его жаждешь и ждёшь, а обретая, очень боишься потерять. То, за которое бьешься насмерть, и размениваешь чужие жизни. Дороже его для человека нет, не было и не будет. Война оценила наши жизни по пятаку за большой пучок. Мне хочеться верить, что счастье наше стоит дороже наших никчёмных жизней.
глава... Аптечный Ковбоец
Леня Рандомайзер
Я всегда отличался способностью запоминать совершенно бесполезную информационную шелуху. И каждый новый вопрос: «Откуда ты знаешь?» предполагал продолжение: «Столько фигни…» Включая телевизор, я выбирал из всей медиа-поебени документальные каналы. Спасался, путешествовал, рушил, рождался, жил, погибал, рождался, снова умирал. Участвуя в этом псевдонаучном карнавале, наполнял свою жизнь чужими приключениями и придуманными воспоминаниями. Это совсем не значит, что я не поднимал от телека своей худой жопы. Конечно, я как все работал, грузчиком, продавцом, мойщиком, сторожем. Но утомительное однообразие работы, каждый день поощряемое мизерной подачкой, обесценивало убитое на нее время. Из тех людей, с кем я общался по работе, я не ценил и не уважал ни одного. Материальное вознаграждение за проёбаную жизнь через два часа после работы обнулялось. Точнее превращалось в четыре пачки терпинкода, бутылку дешёвого пива, половину курицы гриль и жгучую пожирающую душу досаду. Правительственные передряги на финансовом фронте касались меня, как никого в этом занюханном городе этой занюханной страны.
Впервые распробовав кодеин лет в пятнадцать, я уже не смог от него отказаться. Я резво потрошил домашние аптечки одноклассников, друзей, знакомых и не знакомых. Я рылся в поисках штырящих препаратов в медицинских и ветеринарных справочниках и энциклопедиях. Чаще всего это были какие-нибудь транквилизаторы : реладорм, радидорм, , реланиум, элениум, аминазин, сонапакс . Разнообразные «памы» : тазепам, мезопам, назепам, фенозепам, бензодиазепин.
Я и не подозревал, что кажущиеся такими здоровыми и приветливыми родители моих знакомых сидели на таких тяжелых транках, каких и в дурках не каждому дают. Я улыбался, когда кто-нибудь из этих латентных торчков начинал с умной рожей рассуждать о психическом здоровье молодёжи.
Деревенская жизнь, это как существование в индейской резервации. Сходить в аптеку и купить рыжиков почти не реально. Как хреновый конспиратор вырубаешь сраный лист. Потом надо придумывать новые варианты. Поэтому, найдя коду у знакомых, я ссался от радости. Я греб подчистую из закромов моих меценатов. Приходилось действовать тихо и быстро. Я подставлял их
на ****юли. Вынуждал их лепить отмазки. Но угрызений совести не чувствовал. Только озорную радость. Я воровал у них калики горстями, оставляя в аптечках только аспирин и таблетки от поноса. Золотым горохом среди всей фармы желтел «Глауцина Гидрохлорид». К тому времени уже года три снятый с продажи экстракт мачка, дарил незабываемые видения. Уже гораздо позже, столкнувшись с 2-ci, я отметил их некоторую схожесть. Прошло уже больше семнадцати лет. Детали растерялись, стёрлись подробности. Поэтому обойдусь без репортов. Некачественных и довольно общих.
Горстка деревенских торчков тусовалась одной компанией. Бухали, в отличие от остальных деревенских, строго раз в неделю. Нажирались в сопли чтоб пойти на дискотеку. Полабать пого под exploited. И уйти пить дальше. Наутро просыпались дома. Не похмеляясь, отлёживались до воскресенья. Старшие товарищи по случаю парили сало. Я же предпочитал не заморачиваться. По детству похуй что употреблять. Лишь бы штырило .
глава... Фармочилово
Леня Рандомайзер
"Индивидума нельзя ограничивать, с целью контроля, ПРИНУЖДАЯ его быть честным"
перефраз. Фрэнк Харрис "Бомба"(Екатеринбург"Ультра-Культура" 2005 93:19)
Сегодня шестнадцатое июня 2012-го года. Шестнадцать дней с введения запрета на кодеин. Банкует одна касса на весь город. Я живу купируя лирикой физику. Купируя лирикой психику. Купируя лирикой себя из этого «прекрасного» мира вечной нехватки чего- то нужного, ***вого, но от этого не менее дорогого мне вещества. Вы когда-нибудь пробовали жить без сердца? Когда пустота медленно, но верно, пожирает изнутри ваш побитый жизнью ливер. Когда хочется оторвать и выбросить, упрямо ноющие, от нехватки конечности. Министры принудительного здравоохранения. Исполнительные сявки наркоконтроля. Вы, конечно, не из тех, кто ездит в автобусах, вряд ли вы видели скрюченных пополам молодых девушек, разменявших недавно свой четвертак, и узнавших вдруг, что какой-то сытый пидор, обличённый железобетонной властью, посчитал, что он умнее всех тех, кого он брезгливо именует «наркоманы». Он посчитал, что имеет моральное и юридическое право отнять у нас то единственное неизменное, что составляло смысл наших паршивых жизней. Жизнь задыхающейся от опиоидного голода девушки, кому она интересна кроме неё самой? Весь мир бросил её подыхать в вонючем автобусе, потной, согнувшейся пополам от спазмов. Под брезгливыми взглядами безразличных пассажиров. Мир наступил ей на горло до блеска начищенным кованым сапогом. Хоть один сраный умник чувствует на себе ответственность за наши кумары. За наши купированные лирикой жизни.
А ведь мы тоже такие разные. Есть те, кто ворует на дозняк,а есть те, кто горбатится, чтоб после сраного дня купить крошку чистой радости и дзенского покоя. Есть те, кто ступает на этот путь в поисках острых ощущений. Или так противопоставляет себя серой обыденности жизни. Эти надолго не задерживаются. Побесятся, переломаются и живут дальше. Рассказывают друзьям, за кружкой пива, как это было страшно, колоть в свою драгоценную тушку всякую самоварную ***ню. Показывают пожжённые шнурки, забитые дорогими татухами дороги и прочие страсти. А есть те, кто торчками рождаются, торчками умирают. Их не меняет ни тюрьма, ни семья, ни дети. И после очередного ремисса, они плюхаются снова в этот омут по самые волосы. Они пыхтят, пытаясь найти на теле хоть один рабочий капилляр. Принимают такие невозможные асаны, что любой квалифицированный йог поперхнулся бы собственным локтем. Я прошёл стадию ковыряния тушки и венозных понтов относительно легко. После трёх дней бичухи решил просто жрать. Я променял таинство прихода на тихую безопасность. Единственный способ меня порешить, это заставить поссать в банку, а от этого я в праве отбрехаться. Да и при самом хреновом раскладе, я всего лишь отделаюсь штрафом. Согласитесь, это лучше, чем получать Уголовным Кодексом по тыкве и отвечать на риторические вопросы: «Где взял? Адрес барыги? Стаж?» Сдать барыгу, это низко, он ненавидим и любим, как хреновый отец. Я жру колёса, а ломает, как с гердоса. Смешно, правда?
Бросать бесполезно, я это понял, я это принял, и стало легко. Бросить торчать - это миф. Говорят, можно уехать на пару месяцев за город. Говорят, можно перекумарить на лирике. Здаться в наркуху. Пересесть на религиозную шнягу. Уехать в другой город. И так далее, далее, далее. Всё это мифы. Если ты нарк, то это жизнь. Возможно ***вая, но она твоя. Жизнь не выбирают, её живут такую, какая она есть. Нет, конечно можно залететь на длительный ремисс. Но когда нибудь снова. Когда нибудь опять. Опиаты. Опиаты. Опиаты.
Ну, уезжал я на полтора месяца в такую глушь, где в аптеке нет ни фига, кроме активированного угля. И что? Да я даже до дома не доехал, поскакал за кодивом. Пробовал на лирике перекумарить и в итоге сидел на ней, пока почки отваливаться не начали. Ведь желание подлечиться, это такое дело, что кайф будешь пытаться вырубить из чего угодно, нагоняя дозняки пока не вставит. Итог - лирику на хер, опять за опятами. Наркухи тоже не вариант с их капельницами и фиником. Нарколог не в состоянии вылечить торчка, потому, что не знает, что он лечит. С их представлениями о болезни вообще не понимаю, как больные там выживают. Один мой знакомый года за два успел побывать во всех наркухах Петропавловска. В государственных и частных. Учетных и анонимных. Платных и бесплатных. После таких экскурсий его достали из петли родители, которые, кстати, эти самые экскурсии и устроили. Он начал снова. С новой силой и азартом. Проторчал всё из квартиры кроме комбаря и гитары. Он ненавидит предков и не пускает их на порог.
Как то раз в горячке я умудрился позвонить в анонимную бросаловку. Пригласили потрещать. Здравствуй, - говорят, мы вот тут опиатчики системные с разных городов, все, такие, в завязке счастливые, ****ь, как Микки Маусы. Живём коммуной, работаем. Прошлое у каждого богатое воспоминаниями, ворьё, барыги, менты, статья 228 и всё такое. Как сон ***вый. Хи-хи- хи, Ха- ха-ха…
«Как кумариться предлагаете?»- спрашиваю.
Нууу, на пару недель мы тебя закроем, утром и вечером чтение Библии. Потом в другой город, ты же понимаешь, здесь точки, кореша, движуха, а там всё с чистого листа. Давай, говорят, решайся. Либо сейчас, либо никогда.
«Слыште, вы вот все такие серьёзные, системные, в завязке и что, не хочется двинуться?»- говорю.
Глаза попрятали, пальчики теребят, ногами шоркают. Понятно, думаю, что за шара. Видал таких. Утром поговорили, библию почитали, а вечером, после арбайтена двинулись без палива. Дырочку тонаком замазали, зенки закапали, Библию вечером почитали и в люлю. На *** мне лично не падало такое бросалово.
А по части другого города… Работал я как то на рынке, башмаки продавал. Рядом кореец на постой крутился. То у одних куртку продаст, то у других, и в депо галопом. Приходит спокойный, довольный. Снюхались мы с ним, заобщались , мутились вместе. Гердосником конченым оказался. Предки его из Казахстана на Камчатку к родственникам выслали, чтоб он их окончательно по миру не пустил. И он за год по миру пустил родственников. Чувак из тех пассажиров, что предпочитают спереть что нибудь и проторчать, чем честно зарабатывать себе на кайф. Ну да ладно, я уже давно никого не сужу. Жизнь отучила.
Смотрю я, короче, со своей колокольни и вижу, что единственный выход для Нас и для Вас - это заместительная терапия. Только вот для этого надо признать, что мы тоже люди, а это офигенно сложно. Ведь человек, это не только белковое тело, которое мораль убить не позволяет, а ещё и существо, которое возлюбить не в падлу, как себя самого. Будь то хоть прокаженный, хоть положительный, хоть торчок, с тушкой исколотой, как булавочный тапок. Предупреждая вопрос, отвечу: «Да, меня не спросили. Меня и таких, как я». Мы люди, выбравшие свой собственный путь. Не у всякого из Вас хватило бы мужества ступить на него, а пройти до конца смогли бы единицы. Вобщем, нечего из нас пугало делать, мы такие же люди, как Вы. Из кожи, волос, требухи, костей и грязи под ногтями. Со своим шкафом и скелетами в нём.
глава... Призрак Мичмана Кабанова
Леня Рандомайзер
Шурик давно советовал не париться и жить у него. Квартира, мол, вторая- хламовник нежилой. Небольшой ремонт, чуть мебели и можно жить. Я решил переезжать к нему, как можно скорее. Чтобы однажды не убить Макарона. Ремонта оказалось больше, чем я предполагал. Но закончил я его быстро. Хламовник превратился в «так себе» квартирку. И только в кухне, под грудой мусора, таилось что-то нехорошее. И таилось судя по запаху уже давно. Разобранная мебель, видеокассеты, аппаратура все было свалено в кухне. Сортировать нужное и ненужное хозяева не хотели. Я тем более. Заколотил дверь, замазал мастикой щели и забыл, что кухня есть. Но вонь, почему то, меньше не становилась и воняло явно из кухни. Неделями я мыл с хлоркой пол, но она только оттеняла трупный запах.
В конце месяца Шурика погнали из дома.
-Слышь этта, квартира двухкомнатная, давай вместе, ну, я там –здесь-то есть, ну…
Я конкретно офигел: он хозяин квартиры, а я за нее даже не плачу.
За очередной кружкой вечернего чая, или пива я наконец спросил:
-Слышь, Сань, а чо за вонь из кухни? Я, блин, все законопатил замазкой, забил дверь, один хер воняет.
-Да…Тут фигня случилась. Давно…Мичман жил. Повесился. По пьянке повесился. Ну он, типа, спился… С корабля погнали… Жена бросила… Ну как всегда. КабАнов фамилия, вот.
-Ну ***во, понятно. А чо воняет, я чет не втыкаю?
-Вот после него и воняет. Я тоже не втыкаю. И мама не втыкает, а квартиру взяла, уже воняло. Тут втыкай не втыкай, а воняет. Факт!
Шурик скорчил мудрую моську, поднял кверху указательный палец и громко пёрнул.
-Мистик вы, Шура, вонючий. Спать хочу, пошел. Спокойной, до завтра…
Мне снился здоровенный мужик в морской форме. Он грозил желтым от никотина пальцем и ворчал. Обещал покалечить за долги перед родиной. Низким голосом хрипло и невнятно матерился. Проснулся я испуганный и насквозь мокрый от пота. Голос в ушах медленно басил: «А как же родина- а- а?». Сухие губы мерзко отдавали солью. Мочевой пузырь капризно требовал туалета. Нацепив тапки я лениво побрел в сортир. Голос пропойцы- патриота гудел в голове. Пересекая зал я застыл от испуга. Дверь в кухню, с вечера заколоченная, была чуть приоткрыта. По периметру проем светился багряно-красным.
-Ёб… Твою… Не проснулся! - матюкнулся я в голос.
От страха я еле переставлял вялые ноги. Неверными шагами шел через зал в кухню. С каждым шагом ноги становились мягче. Теплело в паху. Гудело в башке. Я крался к двери забывая дышать. Знал- на трубе под потолком висит мужик. В облеванном тельнике и обосраных штанах. Натруженными ручищами пытается ухватить веревку. Беспокойный мертвяк, вываливший набок распухший язык. Раскаявшийся, злобный, напрочь безмозглый упырь. Я со всей дури пнул дверь, надеясь попасть мичману по мертвой тыкве. Зажмурился до боли в переносице.
-Ииинаааа-заревело в голове ***вой сиреной.
Я по очереди открыл глаза. Кухню освещал фотофонарь. В горе мебельного мусора сидел Шурик. Он мерно раскачивался в «домике» из хлама. В меня вцепились его испуганные глаза. Пальцы в панике сжали газовый баллон. В недрах мусорной пещеры магнитофон доедал Шевчука. Шурик быстро, но беззвучно шевелил губами.
-Оооо!..Иииннаа…-завопил магнитофон и снова замолк.
-Ты ****улся, Сань?! Я чуть не обгадился! -выдохнул я.
Я пошел на балкон покурить. За спиной инфернально ржал Шурик. В пол голоса общался с галюнами. Закончив с ними снова ржал. Мороз поочистил мысли. Поел. Поспал. Жизнь продолжалась.
глава... На Дороге
Леня Рандомайзер
Жизнь мне видится дорогой из сплошных перекрёстков. Кто-то двигается, другие стоят. Наблюдают с обочины за бесконечным движением. Терпеливо ждут своей очереди. Сигнала своего светофора. Или галопом перебегают на красный. Бывает успевают. Бывает нет. Катаются на чьих-то капотах. С короткими воплями. По всякому бывает. И можно хоть до усрачки стремиться вперед. Перебегать на красный или переходить на зелёный. Только на той стороне снова ждёт обочина. Точно такая же обочина.
Я залип на очередном перекрёстке. Лет на десять. Зачаровано затупил в двустороннюю возню. Без понта. Без смысла. Без особого желания куда-либо двигаться. Друзья зазывали меня «вперёд». В сомнительное светлое завтра. Враги толкали в спину, тянули за одёжу. Я, как вкопаный, стоял на одном месте. Смотрел в спины уходящих Вань, Греков, Жек и пр. пр. пр. Маслянисто блестел убитыми глазами. Посылал про себя на *** далеко идущие планы. Невъебенные, в своей красоте, перспективы. У меня БЫЛО законное право залипнуть. БЫЛА ежедневная программа-минимум: Заработал, Купил, Закинулся, Залип. Маленькое счастье после большого говёного дня.
Всё это не так уж и дико если разобраться. Ведь, если разобраться, всякая мразь мечтает о счастье; стремится к счастью; жопу себе за счастье рвёт. И другим, если возникнет в этом необходимость. Просто я свой кусочек счастья предпочитаю в розницу и ежедневно, а какой-нибудь хронический пахарь, оптом. Только вот я своё счастье мог поиметь при любом раскладе, а он имеет все шансы до счастья своего оптового не дожить. Так что, тут ещё поспорить можно чья позиция верней.
Вобщем , я стоял. Будущее, абсурдное и жалкое как мокрый одуванчик скалилось в мой кирпичный затылок...
глава... трип-репорты. осмысление беcсмысленного
Леня Рандомайзер
Каждый репорт я начинал бы словами: я сомневаюсь , было ли это на самом деле, или все - плод больного воображения, проекция разваливающейся на части личности, или тень осознающего себя «Я».
Нельзя ничего допустить с долей уверенности, хотя бы претендующей на истину. И все же, истина где-то рядом. Она сама, рождаясь, изменяет дальнейшие действия трипующего, дальнейшую жизнь его и судьбу. Не важно, истинна эта истина или ложна. Она несет кумулятивный заряд и только от трипующего зависит деструктивность или конструктивность этого заряда.
Истина в моем понимании находится за пределами вербального. Вообще за пределом структурного или хаотичного описания происходящего. Когда я пытался залезть на территорию истины в описании трипов, у меня, как правило, ничего не выходило. Единственные слова, которые объемлят лишь часть этого гиганского мира :«Я все понял». Но на самом деле они же значат: «Я все помнил»и они же : «Я все знаю» .Причем, сокращая фразу, смысл для трипующего не меняется : «Я все» ; «Я» ; «_» То есть смысла нет даже в этом словосочетании.
Любой по- настоящему сильный трип накладывает отпечаток на дальнейшую жизнь. НО жизнь предшествующая задает направление и интенсивность трипа. А также меняет соотношение вещества поступившего в организм извне и изменения сознания. В идеальном варианте безмедикаментозные трипы визионеров, экстазы религиозного и невротического характера, ретритные опыты и т.д. ,куда более показательны, чем искусственные изменения. Более надежны, памятны и практически полезны.
Абсолютная Истина как таковая не высказана до сих пор потому, что не может быть высказана в принципе.
Этот принцип как основа всего.
Истина не может быть описана, потому как описано может быть что либо имеющее смысл, а она НЕ-СМЫСЛ, на котором держаться все смыслы мира. Кто то называет это осмысление Богом , потому что с ясным осознанием НЕ-СМЫСЛА приходит ощущение Божественного.
Говоря что Бога нет, я подразумеваю его растворение в СМЫСЛАХ вещей. В моем случае этот Великий Бог Мелочей намного могущественнее и ближе строгого библейского деда. Вообще , наверно каждая эпоха по своему осознает и интерпретирует Бога, замыкая его как вещь в смысловом ее значении на саму себя.
Не всё, но в целом мне понравилось.
. 